Политическая эмиграция — ключ к гражданскому обществу в России

Важно отличать сообщество политических эмигрантов от глобальной российской диаспоры.

Самый большой сегмент российской диаспоры — это искатели лучшей жизни, в разные годы покинувшие Россию или другие страны бывшего СССР по экономическим или личным причинам. Кто-то порвал все связи с родиной и интегрировался, кто-то регулярно бывал в России. Многие (разумеется, не все) сохраняют лояльность Путину. Отчасти это связано с общей аполитичностью, отчасти — с прагматическими соображениями: критические высказывания в адрес российской власти могут закрыть дорогу в Россию, где живут родные, часто — родители. К сожалению, мы видим, что умеренная пропутинская позиция нередко считается общей для всей российской диаспоры.

Сообщество же политической эмиграции — это люди, которые решили (а чаще были вынуждены) покинуть Россию не по личным или экономическим, а по моральным и политическим причинам. Ядром сообщества политической эмиграции можно считать активистов, журналистов, правозащитников и членов их семей, которые покинули Россию из-за прямой угрозы политических репрессий (в том числе и за отказ пойти на фронт, чего многие на Западе не готовы принять) и сохраняют свои убеждения в эмиграции. Они сознательно не рвут связи с оставшимися в России единомышленниками и тратят много сил на контакт с ними.

Многие уехавшие без активистского опыта приобрели его уже в эмиграции и тем закрыли себе дорогу домой. С учётом членов семей, на Западе образовалось вполне значительное сообщество (по сведениям The Bell, с началом войны из России уехало и не вернулось 650 000 человек). Оно неравномерно распределено по разным городам и странам, но в местах компактного проживания политических эмигрантов (Берлин, Вильнюс, до недавнего времени Тбилиси) местные сообщества могут достигать нескольких тысяч человек, что делает их заметной силой даже на уровне региона проживания.

Отдельную проблему составляют этнически связанные с Россией дети эмигрантов, с рождения или с детства живущие в странах Запада (таких много в Германии, США и Израиле) или родившиеся в странах бывшего СССР, прежде всего в странах Балтии. Хотя они чаще всего никак не связаны с современным российским обществом и имеют о жизни и проблемах современной России весьма смутное представление, внешние наблюдатели часто уравнивают их с политическими эмигрантами в рамках термина «диаспора» — при том, что отношения правительств стран Запада с их гражданами и постоянными резидентами, пусть и исторически связанными с Россией, являются проблемой их внутренней политики.

Сам факт выезда из России и проживания за её пределами не делает частью политической эмиграции. Политическим эмигрантом может считаться лишь тот, кто, проживая в России, так или иначе был связан с общественно-политической или медийной активностью и покинул страну вынуждено, опасаясь преследований за неё. Для политических эмигрантов в большинстве случаев возвращение в Россию при нынешнем режиме невозможно.

Если эмиграция разнородна, то тем более разнородно проживающее на огромной территории российское общество. Признание тезиса о монолитном единстве российского общества и его сплочении вокруг Путина выгодно только Путину, ибо делает бессмысленным любое противостояние ему. Тем поразительнее, что это тезис охотно повторяют многие структуры и институции, декларирующие своей целью борьбу с Путиным и его влиянием.

Советская власть все годы своего существование (и, возможно, с гораздо большими на то основаниями) настаивала на том, что большинство граждан СССР являются её сторонниками. Но в годы прошлой холодной войны этот тезис не приводил элиты Запада и борющихся с советской властью диссидентов к мысли, что работать с советским обществом бесполезно и надо просто записать всех советских граждан в коммунисты. Страны Запада прилагали значительные усилия для поиска и поддержки любых несогласных с советской властью людей и групп внутри советского общества. В конечном счёте это привело к успеху: крах советской власти в 1991 году показал, что реальная база поддержки коммунистов гораздо ниже, чем декларировалось.

Сейчас ситуация для работы с людьми в России гораздо лучше, чем в 50-80-е годы прошлого века. Во-первых, радикально улучшились технические возможности для коммуникации и распространения информации. Во-вторых, все попытки изолировать российское общество от окружающего мира осложняются опытом, полученным обществом в предыдущие годы, существенный элемент которого — регулярный контакт с уехавшими за границу родными, близкими и друзьями, облегчаемый всё ещё остающейся свободой покидать Россию в качестве туриста или эмигранта. Наличие немалого и крепко связанного с Россией сообщества политических эмигрантов — третье обстоятельство, которое отличает современность от времён СССР. В советские времена все уезжающие за границу на постоянное жительство по политическим или моральным соображениям были обречены на разрыв контактов с друзьями и родственниками: редкие письма, телеграммы и звонки — всё, что оставалось в самом лучшем случае.

Россия остаётся сложной и противоречивой страной, в которой живут люди с самыми разными взглядами на окружающий мир. Если принять этот тезис за базовый, открываются и понятные перспективы работы с российским обществом. Не надо пытаться достучаться до всех и каждого, тратя ресурсы и время на заведомых путинистов или аполитичных конформистов. Вместо этого стоит сосредоточиться на работе с теми сегментами российского общества, которые про разным причинам нелояльны или не полностью лояльны Путину.

Политическая эмиграция — это составная часть российского гражданского общества, ей не надо с нуля выстраивать коммуникацию с теми, кто полностью или частично разделяет её ценности и взгляды на путинский режим. И так как она продолжает считать себя частью российского гражданского общества, ей проще взаимодействовать и с теми, чьи взгляды отличаются.

Среди политических эмигрантов есть носители разных идеологий — от консерваторов до радикально левых. Они представляют разные регионы, разные народы и разные взгляды на будущее своих регионов, своих народов и России в целом. Такое разнообразие взглядов — не недостаток, а достоинство, которой необходимо использовать. Вместо бесплодных попыток объединить всех со всеми и выработать какие-то общие месседжи для России эффективнее создать ситуацию, когда различные политические группы внутри эмиграции будут работать с различными сегментами гражданского общества внутри России.

Первая практическая задача, которую может и должна решить российская антипутинская диаспора в странах Запада — это стать посредником между западным гражданским обществом и российским. Личные связи и контакты остаются надёжным способом получения информации о ситуации в России на Западе, и наоборот. Этот процесс идёт, но ему не хватает систематичности и понимания его важности со стороны в том числе и западных элит.

Путинский режим крайне заинтересован в маргинализации политической эмиграции. Любой разочаровавшийся, опустившийся или сломанный жизнью эмигрант становится не только потенциальной добычей российских спецслужб, но и хорошим сюжетом для пропаганды: вот человек, который выбрал «западные ценности», «предал Родину», а теперь «живёт на помойке». Этот мотив хорошо знаком ещё по советской пропаганде, популярен он и сейчас. Тем не менее какое-то количество эмигрантов активно выступают с позиций маргинализации политической эмиграции. Наносимый такими проповедями вред надо осознавать и относиться к подобной деятельности внимательно и критично, как к разновидности путинской пропаганды.

Внутри российской политической эмиграции достаточно известных и авторитетных людей и организаций, диалог которых с лидерами Запада и с гражданским обществом в России никогда не прерывался. Важно продолжать и расширять этот диалог. Сообщество политических эмигрантов может предоставлять западным элитам уникальную по качеству и глубине экспертизу — оно это уже делает, но потенциал куда шире.

Вторая важнейшая задача политической эмиграции — выработка программ и концепций демократического развития России после Путина и свободное их обсуждение с обязательным учётом мнения той части российского гражданского общества, которое остаётся в России, но ограничено в свободе высказывания цензурой и угрозой репрессий. Нужно повышать уровень политических дискуссий, расширять их базу и широко информировать российское гражданское общество о том, что политическая жизнь России — это не только путинский официоз.

Третья важная задача — сохранение и развитие потенциала оказавшихся в эмиграции лидеров оппозиции, постоянный поиск, обучение и поддержка новых лидеров, которые готовы и хотят вернуться в Россию после Путина и стать там активными участники политического процесса. Необходимо создавать и развивать уже имеющиеся образовательные программы, способствующие этому. Такие проекты есть у Free Russia Foundation, но потребность в них явно больше, а реализация их требует существенных ресурсов.

Опыт современной истории даёт множество примеров того, как вернувшиеся из эмиграции люди занимали заметное место в политических системах, возникающих на руинах рухнувших диктатур. Навязываемый путинской пропагандой тезис о маргинализации и изоляции эмиграции и отсутствии у неё перспектив в России будущего следует не просто игнорировать, но и разоблачать. И сами эмигранты должны ответственно относиться к тому, что они говорят и делают.

Политическое будущее в России после Путина будет только у тех, кто остался в контексте российской ситуации, сохранил связь с людьми в России и их интерес к себе и своим идеям. Так как путь в российскую политику из эмиграции возможен только через участие в свободных выборах в России, потенциальным политикам надо оценивать свою деятельность в эмиграции в том числе и с этой перспективы.

Любые структуры, проекты и усилия политической эмиграции имеют смысл только в перспективе если не возвращения в Россию, то как минимум влияния на происходящие там процессы — сейчас или в будущем. Актуальна и задача постоянной коммуникации с гражданским обществом Запада, потому что и в условиях эмиграции, и в условиях реконструкции демократической системы России без помощи западных политических, общественных и научных элит нам не обойтись. Решая две эти сложнейшие задачи, российской политической эмиграции и придётся жить в ближайшие годы.