Праздник идейного тупика

Каждый год думающие люди задаются вопросом: что же празднует российское государство в начале ноября? 

В СССР 7 ноября отмечался важнейший праздник режима — годовщина большевистского переворота 1917 года. В логике советской идеологии это был важнейший день в истории не только СССР, но и всего мира. 

Однако после краха СССР, во времена экономических и политических преобразований начала 90-х, годовщина прихода к власти большевиков выглядела сомнительным поводом для государственного праздника. Казалось бы, логичным было вообще изъять 7 ноября из календаря праздничных дат — тем более что (в отличие от унаследованных от советской власти майских праздников, когда погода благоприятствует пикникам и прогулкам) в начале ноября погода на большей части страны не располагает к уличным торжествам. Плюс у новой России был свой государственный праздник, вокруг которого можно было бы выстраивать новую идеологию: 12 июня, день провозглашения суверенитета РСФСР в 1990 году. 

К сожалению, руководство России начала 90-х предпочитало декларировать отсутствие интереса к последовательному идеологическому конструированию. Поэтому в праздничном календаре новой России остались все советские праздники, включая сомнительный день основания Красной армии 23 февраля, а к ним добавился праздник новой России — 12 июня.  День 7 ноября оставался в праздничном календаре постсоветской России целых 13 лет после краха СССР и запрета КПСС, причём в 1991-1996 годах назывался «годовщина Великой октябрьской социалистической революции». В 1996 года указом президента Ельцина «О Дне согласия и примирения» «в целях смягчения противостояния и примирения различных слоёв российского общества» название праздника всё-таки было изменено на «День согласия и примирения». Почему примирение и согласие надо праздновать в день триумфа большевиков — так и осталось неясным. 

Все 90-е в России было много экономических и политических проблем, а электоральные успехи КПРФ пугали Кремль. Поэтому отмена советских дат и похороны Ленина казались руководству страны опасными поводами для мобилизации коммунистов к очередным выборам. В итоге официально праздновалось одно, критиками режима Ельцина — другое, а аполитичные обыватели просто получали дополнительный выходной. Никакого согласия, единства и преодоления разногласий 7 ноября совершенно точно не происходило.

Ко времени прихода к власти Путина пиетета к большевистскому перевороту не осталось ни у кого, а КПРФ явно была не способна (а скорее всего, не хотела) противостоять молодому и энергичному президенту. Оказалось, что отменить празднование 7 ноября можно ничем не рискуя, что и было сделано в 2004 году. С 2005-го вводился новый праздник — День народного единства 4 ноября, приуроченный к взятию воинами народного ополчения под предводительством нижегородского старосты Кузьмы Минина и князя Дмитрия Пожарского штурмом Китай-города. «Ноябрьские» сохранились. 

С обоснованием даты нового праздника сразу возникли проблемы: уже в 2004 году историки и просто интересующиеся историей граждане отмечали, что конкретно 4 ноября 1612 года не происходило никаких событий, которые имело бы смысл праздновать века спустя. Новый светский праздник, по сути, был привязан к церковному празднику — дню Казанской иконы Богоматери, которая, впрочем, действительно была символом движения князя Пожарского и купца Минина. 

Тем не менее вокруг новой даты срочно попытались создать видимость традиций и хоть какую-то мифологию. В 2007 году вышел фильм Владимира Хотиненко «1612», посвящённый событиям Смутного времени и явно снятый для популяризации нового праздника. В интервью «Российской газете» сценарист фильма Ариф Алиев говорит: «У нас нет, к сожалению, мифов о Смутном времени… Со Смутным временем и возрождением России для русского человека никаких мифов не связано. Никаких опознавательных знаков, кроме памятника Минину и Пожарскому. Поэтому фильм как первопроходец вынужден тратить много экранного времени на то, чтобы просто ввести зрителя в суть событий». Владимир Мединский, министр культуры РФ в 2012-2020 годах, в 2012 году издал роман «Стена» о Смутном времени. В 2016 году роман был экранизирован, но так неудачно, что Мединский даже потребовал убрать его имя из титров. В 2015 году на экраны вышел мультфильм «Крепость», посвященной всё тем же событиям. Впрочем, спустя годы можно сказать, что все усилия по созданию популярной мифологии вокруг придуманного праздника провалились, а осведомлённость общественности о событиях начала XVII века осталась крайне невысокой.

И всё-таки сегодня идеологическое конструирование начала 2000-х выглядит зловеще, при желании в нём можно увидеть и отблески идущей сейчас войны. Желая наполнить взятую буквально с потолка дату хоть каким-то эмоциональным содержанием, творцы нового праздника попытались превратить его в день антипольской и, шире, антизападной мобилизации общества. 

СССР против шляхтичей

До революции 1917 года события Смутного времени и его завершения были важны как объяснения прихода к власти династии Романовых и законности её правления. Отдельно подчёркивалось противопоставление православной России и католической Польши: Польша была включена в состав Российской империи в XVIII-XIX веках, что трактовалось тогдашним официозом как наказание за польские интриги, а православие и вовсе было государственной религией. Тем не менее, никакого антизападного пафоса в события начала XVII века царская историография не вкладывала, так как Российская Империя в XVIII-XX веках воспринимала себя как безусловную часть европейского, западного мира.

В советской историографии успех династии Романовых и православие отступали на второй план, а на первый выходили народные массы, которые под руководством Минина и Пожарского прогнали интервентов. До Второй мировой войны отношения СССР с Польшей были напряжёнными, и польская принадлежность интервентов подчёркивалась. Когда Польша стала социалистическим государством, антипольский элемент в советской интерпретации событий был заменен на антибуржуазный: мол, интервенцию организовали «польские паны», то есть не поляки как таковые, а польская аристократия и буржуазия. То, что в событиях Смутного времени на польской стороне выступала значительная часть московской элиты, а само польско-литовское государство XVII века включало в себя значительный кусок российской территории, никак не упоминалось.

При Путине Польша начала XVII века в XXI веке оказалась воплощением Запада вообще, который, пользуясь проблемами в России, пытался её захватить и привить ей свои, чуждые и ложные, ценности. Идеологическая суета вокруг нового праздника совпала с обострением отношений с Украиной, где осенью 2004 года началась Оранжевая революция. Общий пафос претензий к Западу, который якобы сеет смуту между братскими народами, оказался востребован. 

Надо сказать, что антипольский пафос праздника так и не прижился. Выдать Польшу XVII века за прообраз современных США не получалось никаким образом. Власть потеряла интерес к формированию мифологии вокруг нового праздника, и он остался в календаре безликим и бессмысленным выходным в начале ноября, который в лучшем случае можно использовать для напоминания о том, что Запад-де всегда был врагом, вот даже в XVII веке пытался захватить Россию, а потом важно быть едиными в том смысле, в котором это понимает Путин — то есть поддерживать всё, что делает и говорить власть. 

Военная истерия, начавшаяся в 2014 году, создала новые даты — от годовщины оккупации Крыма и заканчивая чёрной датой 24 февраля 2022 года. На фоне этих вполне реальных и памятных трагедий, к которым нынешний российский режим имеет прямое отношение, притянутые за уши исторические события никому не нужны и не интересны. Начиная с 2022 года кремлёвской пропаганде не нужны никакие дополнительные поводы или специальные даты, чтоб целый день с утра до вечера рассказывать о кознях Запада. 

Главный урок, который надо извлечь из истории ноябрьских праздников современной России, — это важность своевременного и последовательного отказа от всего, что осталось от прошлого режима. 7 ноября должно было исчезнуть из календаря праздничных дат еще в 1991 году. Придуманный пропагандистами день 4 ноября должен будет сгинуть вместе с путинским режимом. 

Что касается событий Смутного времени, то они безусловно заслуживают большого и серьезного разговора историков России, Польши, Литвы и Украины. То же самое касается и событий 1917 года, которые еще только предстоит переосмыслить без привязки к партийным и идеологическим предпочтениям, а с точки зрения исторической науки и реальной роли событий того времени в судьбах России.