Что в 2024 году можно и нужно делать тем, кто противостоит войне и диктатуре Путина?
Федор Крашенинников 09.01.2024
Задача оппозиции и в целом гражданского общества, особенно в эмиграции, – делать все, чтобы приблизить новые времена и в случае внезапных перемен к лучшему не упустить «окно возможностей». Что в 2024 году можно и нужно делать тем, кто противостоит войне и диктатуре Путина?
Оппозиция, гражданское общество в изгнании должны быть терпеливыми и готовыми к долгой изнурительной борьбе. Конечно, нужно надеться на лучшее, но готовиться приходится к худшему: война затянулась, путинский режим сохраняется в обозримой перспективе.
Что теперь, опустить руки и впасть в депрессию? Ни в коем случае. Даже если путь к победе долог и труден, это не повод с него сворачивать. В 2022 году, после начала полномасштабного вторжения России в Украину, многим казалось, что ситуация похожа на спринтерский забег, где для победы нужно полностью выложиться за небольшой отрезок времени. В начале 2024-го очевидно: это спринт, а марафон, и финиша в нем достигнут те, кто готов к долгим монотонным усилиям на фоне нарастающей усталости. Поэтому давайте воспитывать в себе терпение и готовность продолжать начатое на фоне потоков негативных новостей. А еще веру в победу – без нее ничего не получится. Мы можем брать пример с политзаключенных: в невыносимых условиях путинских застенок они находят в себе силы не только сохранять бодрость и оптимизм, но делиться ими.
Важная задача любых эмигрантских проектов сейчас – быть интересными людям в России. Нет смысла бесконечно проповедовать самим себе и тем, кто уже все для себя решил; оппозиционное ядро российского общества в России и эмиграции и так относительно консолидировано и уже выработало механизмы внутренней коммуникации. Безусловно, надо поддерживать тесную коммуникацию внутри сообщества, но нельзя забывать, как много граждан России видят мир в мутном зеркале кремлевской пропаганды. А без перелома в настроениях граждан России перемен ждать не стоит.
Прорвать информационную блокаду, дойти до каждого, переубедить людей за пределами оппозиционного сообщества – сложная задача, но ее надо решать. Оппозиционно настроенные граждане России могут и должны найти общий язык с соотечественниками и убедить их в порочности путинизма.
Чем дольше критики Путина находятся в изгнании, тем им проще потерять связь с реальностью в России, переселиться в мир собственных концепций и представлений о том, как там живут люди. Стать неинтересными для тех, кто внутри страны. Действенная профилактика – сверять часы с людьми, находящимися в России, а не с тем, что пишут о России в соцсетях.
Важная и вполне решаемая для оппозиционных активистов, структур и медиа в эмиграции задача – стать для россиян полезным и необходимым источником альтернативной информации и знаний о ситуации в мире и России. Оппозиционные и эмигрантские спикеры, медиа и активистские проекты должны говорить с людьми в России о том, о чем те не могут свободно говорить между собой, о чем не сообщают разрешенные при диктатуре медиа. Только создавая и поставляя запертым в путинской России людям актуальную, полезную и интересную им информацию (начиная от новостей и аналитики и заканчивая художественной литературой и развлекательным контентом), оппозиция в эмиграции сможет сохранить и расширить взаимодействие с ними – а значит, у нее будет шанс в критический момент повлиять на ситуацию внутри страны.
За истекшие два года много сил и времени было потрачено на поиски путей объединения различных оппозиционных групп в эмиграции. Но правда ли объединение эмиграции ценой моральных, идеологических и личных компромиссов может приблизить падение путинского режима в России?
Россия – очень большая страна, под «крышкой» навязываемого Путиным единения бушуют страсти и противоречия. Нет смысла противопоставлять путинскому единомыслию и единоначалию его же со стороны эмигрировавшей оппозиции.
Как уже отмечалось выше, критики путинского режима должны быть интересны прежде всего людям в России. Этого можно добиться, только если говорить и писать то, что хотят услышать различные группы граждан. Кому-то интересен альтернативный официозному взгляд на войну и международную ситуацию, а кому-то – на культуру, экологию, местное самоуправление, феминизм, защиту прав меньшинств. Кто-то придерживается более левых взглядов, а кто-то – более правых. Как и в любом обществе, в России есть радикалы, умеренные, аполитичные, религиозные граждане и так далее. Не может быть одной на всех программы, излагаемой одними и теми же словами. Всем хочется мира, достатка и спокойной жизни, но люди по-разному формулируют свои желания. Эффективнее и полезнее предложить каждому разговор на понятном ему языке, а не ждать, пока все согласятся перейти на привычную для оппозиционного сообщества риторику.
Не надо искать тактического единства. Куда полезнее поощрять плюрализм и многообразие идей, концепций, лидеров, мнений и взглядов на будущее России и внутри самой России, и за ее пределами. Оказавшаяся в эмиграции часть российского гражданского общества, защищенная от угрозы репрессий, может и должна быть организатором и модератором необходимых современной России дискуссий, создать для них площадки, объединить вокруг них людей, помогать им формулировать различные видения России без Путина.
Признаков скоро краха путинского режима нет, но это не значит, что он простоит годы и десятилетия. Персоналистские диктатуры слабы, ведь вся их грозная конструкция висит на одном гвозде. Этот гвоздь – физическое существование диктатора.
Можно, конечно, бояться, что Путин передаст власть преемнику. Но куда реалистичнее ситуация, когда физическая кончина диктатора или его недееспособность спровоцируют стремительный коллапс всей системы.
Именно так гибли персоналистские диктатуры ХХ века. Причем если после кончины Сталина и Мао Цзе-дуна речь шла лишь о либерализации созданных ими режимов (хотя прекращение массовых репрессий само по себе спасло миллионы жизней), то в случае Салазара в Португалии и Франко в Испании выстроенные ими режимы кардинально трансформировались и демонтировались в течении нескольких лет после их ухода.
Не стоит забывать, что диктатуры Сталина и Мао были не только персоналистскими, но и партийно-идеологическими. Оба тирана возглавляли массовые идеологические партии, которые существовали до их прихода к власти и в рамках которых власть была удержана следующими поколениями партийных лидеров. В случаях же Салазара и Франко правящие партии были не причиной прихода диктаторов к власти, а следствием их правления. То же самое мы наблюдаем и в путинской России. Поэтому нет никаких оснований полагать, что «Единая Россия» сыграет такую же роль в консервации постпутинского режима, как КПСС в консервации советского. «Единая Россия» – элемент декора режима Путина, не представляющий отдельной организационной и идейной силы. Политбюро, которое способно избрать легального и всеми признаваемого преемника Путина, не существует, да и не может существовать в созданной им системе.
Смерть или отстранение Путина от власти безусловно станет началом перемен, к которым оппоненты режима должны быть готовы. Но это может случиться и через месяц, и спустя годы. Что же, сидеть и ждать физической кончины диктатора?
Задача куда шире. Оппозиция в самом широком смысле слова и прежде всего та ее часть, которая была вынуждена покинуть Россию и сейчас вне досягаемости репрессивных структур путинизма, должна ежедневно готовить общество, в том числе элиты, к отстранению автократа от власти под влиянием внешнеполитических, экономических, военных или иных причин. Путинизм уже пережил ряд внутренних кризисов, но пока ни один его не сокрушил: чего-то не хватало. Нет сомнений, что новые кризисы – экономические, военные и социальные, — еще впереди. Чтобы один из них завтра, через месяц или через год стал наконец роковым для режима Путина, необходимо делать все то, о чем говорилось выше. И в России, и в эмиграции должны быть люди, структуры, идеи и медиа, готовые в нужный момент включиться и поспособствовать крушению диктатуры.
